– Скажите… – Белинда начала очень осторожно. Потому что когда они выходили представиться «Гхерре», ничего не упомянули о детях, – у вас есть дети? Дочь?

Тормун застыл, как изваяние, и моментально взлетела ко рту рука его жены, прикрывая вырвавшийся всхлип.

А после ровный ответ, который превратил для них солнечный теплый полдень в промозглый и неуютный.

– У нас… была… дочь.

У женщины черты лица неправильные, но по-своему симпатичные, привлекательные. Светло-карие глаза, узкое лицо, довольно молодое для того, кто давно родил ребенка. Морщинки мелкие, почти незаметные; лишнего веса в теле нет. Торнум же глазами черный, как смоль. И волосы под стать. Кожа желтовая, брови густые. Жилистый, крепкий.

– Она исчезла… очень давно.

Они считали ее мертвой.

– Она жива?

Жену звали Аримой. И отвечать на вопрос Лин она не хотела – смотрела влажными глазами в сторону. Говорить пришлось Торнуму.

– Она мертва.

Так они решили. Чтобы не мучить себя.

Но Лин упрямо покачала головой. Сообщила уже не вопросительно, уверенно:

– Она жива. И зовут ее Уриманной. Рим.

Последнее слово потонуло в вое – плач вырвался из Аримы громкий и напористый, будто пробка вылетела из бутылки.

Теперь на нее смотрели с надеждой, недоверием, изумлением. И еще упреком – зачем, мол, ты делаешь нам больно? Ведь мы давно пережили… Но надежды все-таки было больше. И разгоралась она все сильнее.

Лин спокойно заверяла:

– Уриманна жива. Мы встречались с ней, вместе учились бою… Я бы показала вам, но у меня сел телефон, прибор такой. Нет энергии. А на нем фотографии…

– Что такое «фотографии»?

Глаза Аримы, как глаза оленя – темные, мокрые, большие.

– Фотографии – это остановленные во времени моменты. Вы могли бы ее увидеть. Она стала очень сильной, очень смелой.

– А чем она сейчас занимается?

Торнум больше не выглядел воином. Он выглядел изможденным тревогами за ребенка отцом.

– Она… – Лин не стала говорить «мы вместе», не стоило, – открыла школу. Учит мастерству боя и защиты. Она… встретила мужчину, вышла замуж. Его зовут Чен…

– Вышла замуж? А ведь думала, что никогда, – качала головой мать.

Отец услышал другое:

– Учит бою? Очень… достойно.

Оказывается, они считали ее потерянной. Разорванной дикими зверями, утонувшей – рано ушедшим ребенком, который не смог принять «Духу» – по-местному «судьбу». Уриманна покинула клан, едва достигнув двадцатилетия.

Если бы они на самом деле знали… Это не Белинда учила ее драться, как они теперь думали, это Рим взяла Белинду под крыло. После того, как какое-то время чмырила ее в Тин-До.

«Малявка…»

Сложные пробуждения, ледяное озеро, вечные пинки и окрики – давай, ты сможешь!

Ей не забыть, Рим сделала для нее так много…

И вдруг родители.

Не просто далеко, но на другом континенте, в другом мире.

Выбритый наполовину череп, чуть кривоватые зубы, татуировка в виде дракона.

Рим… Уриманна. Урмак.

Вечером к ним подошел Кулум, попросил:

– Где тот ваш… прибор? Который без энергии?

Белинда достала из кармана севший телефон – зря они с Тами посадили последние проценты заряда на фотки в снежном лесу.

– Кладите его сюда… – и сложенные лодочкой ладони шамана. В которых плескалось, как золотая вода, зарево. – Я его напитаю немного.

– Вы собираетесь потратить на это… свою… энергию?

Конечно, увидеть дочь для родителей важно, но настолько ли, чтобы лишить старика сил?

– Уважаемая, если бы я каждый раз тратил «свою» энергию на подобные вещи, то не прожил бы и до ста.

Наполовину зрячие глаза смеялись.

Лин опустила сотовый в ладони, как в покрытое закатными лучами озеро.

– Вот она… видите?

Удивительно, но мобильник работал. Уже стемнело. И фотографии смотрели все, кто смог выбить себе место в тесном кольце, образовавшимся вокруг Торнума и Аримы.

– Девочка моя, девочка…

Торнум утирал слезы незаметно – недостойно для мужчины их лить.

– Так выросла, так повзрослела…

Белинда потратила довольно много времени, прежде чем сумела разгадать загадку «временной петли» – точнее, ее отсутствия в случае с Уриманной и родителями. Ведь все, кто попадал на Уровни, возвращались в родные миры, в тот же самый момент, когда ушли. Или почти тот же самый. Но на Урмаэ продолжало течь время, родители Рим старели – почему?

Да потому что. Белинда сообразила лишь тогда, когда вспомнила про Бернарду. Каким образом Дина попала на Уровни? Прямым прыжком, без приглашения… И как человек, не получивший официального приглашения от Комиссия, она не обрела «временную петлю», замедляющую время в покинутом месте. С Уриманной случилось то же самое – она попала на Уровни без приглашения. Как? Другой вопрос. Отыскала один из Порталов, сумела пройти через него – вот и результат.

Для Дины Дрейк остановил течение родного мира позже. Для Рим этого не сделал никто.

– А это Чен?

– Да, отличный парень.

– Тоже воин?

– Тоже. Прошел множество тяжелых испытаний и выжил.

– Молодец.

– Значит, она руководит школой боевых искусств?

«Мы руководим».

– Да.

– Надо же… Это моя дочь! Слышите, все?! Это моя дочь!

– Скажите, а могу я сфотографировать вас с женой, чтобы показать после эти изображения Уриманне?

– Конечно. Что нужно делать?

– Встаньте, где посветлее. Вот так… И не шевелитесь.

Кулум стоял за плотным кольцом из людских тел. Он смотрел на звезды и улыбался.

* * *

(Yakuro – Hymn to the Wind)

Меган

Два дня – как одно моргание. Незаметно, мгновенно.

Здесь совершенно иначе текло время – мягко, неслышно.

И бесконечно восхищала привычка местных вечерами собирать за ужином всех за одним длинным столом на улице. Никто не прятался в домах, никто не кашеварил «для себя» или даже для семьи. Все делали для всех.

Женщины выводили голосами красивые песенные пассажи, к ним иногда присоединялись мужские голоса. Звучали, славили, тянулись сквозь время мелодии; и переливался всеми красками апельсина и кровавого грейпфрута неспешный закат. Солнце не торопилось за горизонт – оно слушало.